11.04.2011 в 12:35
Пишет Gonzzza:ПРОВЕРКА НА ВШИВОСТЬ
В последних числа сентября 1986 года я появился в стенах восьмилетней школы №65.
Могу представить чувства завуча – Огинской Татьяны Дмитриевны, когда она смотрела мою разбухшую трудовую книжку, где высокие должности перемежались с такими, что ниже некуда. Последнее место работы – Универсам №30, расположенный как раз напротив школы. Немного успокаивал диплом, где по основным предметам были отличные и хорошие оценки. И всё же, Татьяна Дмитриевна спросила придирчиво:
-- А как насчёт выпивки?
-- Я абстинент, -- соврал я. – Не пью абсолютно.
читать дальшеИ, желая успокоить будущую начальницу, я понёс страшное враньё, основанное, как полагается качественному вранью, на чистой правде. Я сказал, что пишу очерки и рассказы и в подтверждение своих слов протянул журнал «Искорка» и альманах для школьников «Хочу всё знать». Обычно я скрывал от начальства свои писательские грехи, но тут решил, что человек, пишущий для детей имеет больше шансов быть принятым в школу. Кроме того, писательство объясняло странные прыжки в области карьеры: будущий писатель изучает жизнь. Татьяна Дмитриевна преподавала литературу, и эта ошибочная точка зрения была ей близка.
В любом случае, администрации школы было некуда деваться: кончался сентябрь, а в школе не было учителя химии. Думаю, что взяли бы любого претендента.
Иное дело – ребята. Как я уже писал в «Моих универсамах», внешность у меня заметная, меня мгновенно узнали, и по школе стон пошёл: «грузчика взяли учителем!» Особенно активное неприятие было в восьмых классах, которые успели год поизучать химию у другого учителя. На второй день дверь кабинета украсилась меловой надписью «Грузчик!», а ещё через день восьмой «б» устроил мне проверку на вшивость.
Уроки закончены, дополнительно заниматься никто не пришёл, класс убирать – тоже. Привожу кабинет в порядок, собираюсь идти домой. И тут дверь открывается, и на пороге появляются пятеро восьмиклассников. Вернее, четверо парней и одна девушка – Таня Лисицина. Вся пятёрка – несомненные лидеры, из тех, что и учатся отлично, и за себя постоять могут. А когда пятеро собираются вместе, это сила, которую следует уважать всем, от хулиганья до директора. Несмотря на свой трёхдневный педстаж, такие вещи я понимаю.
-- Святослав Владимирович, -- сладким голоском спрашивает Таня, -- не могли бы вы рассказать, какие реакции протекают на Солнце?
Через два года Таня, закончив десять (на новые деньги – одиннадцать) классов поступит в университет на факультет психологии. Но пока ещё она не слишком умеет владеть собой, и я чую ловушку.
-- Какие реакции вас интересуют: химические или физические?
-- И те, и другие, -- быстро отвечает Таня.
Начинаю рассказывать, что во время солнечных затмений в короне Солнца спектрографическими методами был обнаружен ряд радикалов, таких, как гидразин и некоторые другие.
Эмоционального отклика от слушателей нет. Значит, я делаю ошибку.
-- Или вас интересуют термоядерные реакции? – пишу реакцию образования гелия из ядер водорода.
И тут у Тани в глазах мелькают чёртики и она, незаметно для себя самой, кивает. Но я-то за свою жизнь сдал больше сотни экзаменов, а при этом, хочешь – не хочешь, вырабатывается умение следить за идеомоторикой экзаменатора.
«Эге, да ты это знаешь, и проверяешь, знаю ли я!.. Ну, ничего, я тебе чёртики в глазах пригашу…»
Рассказываю о выделении в ходе термоядерной реакции гамма-квантов и нейтрино, о рассеивании жёсткого излучения и переводе его в тепловую энергию. Рассказываю о солнечном ветре, который противодействует силам гравитационного сжатия. Четверо парней слушают заинтересовано. Потом Таня скажет им, насколько я владею материалом, достоин ли я звания учителя или же просто грузчик-выскочка.
Перехожу к эволюции звёзд, говорю о сжатии звезды при выгорании водорода, последующем разогревании и начале углеродного цикла, когда из трёх ядер гелия образуется один атом углерода. А это значит -- сброс оболочки и вспышка сверхновой. Тысячу лет назад китайские астрономы зафиксировали такую вспышку, а теперь в той части небосклона находится Крабовидная туманность и крошечная звёздочка в самом её центре.
Крошечные звёздочки в Таниных глазах гаснут. Об этом она явно слышит впервые. Теперь надо закрепить успех.
Рассказываю о выгорании гелия, новом сжатии и начале нового цикла – железного. Из четырёх ядер углерода образуется одно ядро железа.
Вспоминаю «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, звездолёт «Тёмное пламя» и его посадку в системе железной звезды.
Глаза горят у всех пятерых, но это не ехидный поблеск экзаменатора, ребятам просто интересно.
Четвёртого цикла не будет, у железа наиболее плотная упаковка нуклонов в ядре. Сжатие будет продолжаться до тех пор, пока позволяют гравитационные силы. Возможно, звезда так и останется железной – мрачный, кроваво-красный слиток. Возможно, чудовищное тяготение начнёт вбивать электронный газ в протоны и, в конечно счёте, мы получим нейтронную звезду: крошечный белый карлик, неимоверно плотный, бешено вращающийся и визжащий на полвселенной в сверхжёстком диапазоне.
Наконец, звучат слова «чёрная дыра» и «сфера Шварцшильда». Теперь уже никто не может остаться спокойным… как это, невозможно улететь? Да мало ли,что скорость убегания больше скорости света, а если поднажать, как следует?
Бедный я химик! От физики я всегда был далёк. Однако, поднажал, как следует, и вспомнил преобразование Лоренца, перешёл к частной теории относительности. Рассказал вкратце об опыте Майкельсона, но тут дверь распахнулась и в классе объявилась Татьяна Дмитриевна.
Не знаю, что она ожидала увидеть; возможно, пьяный дебош или развратную оргию, но увидала пятерых взъерошенных восьмиклассников, перемазанного мелом учителя и доску, сплошь покрытую формулами.
Татьяна Дмитриевна сглотнула заготовленную тираду и произнесла почти спокойно:
-- Школу пора запирать. Я бы вас сейчас тут закрыла.
Последние формулы мы писали прутиком на утоптанной земле спортивной площадки.
С того дня восьмые классы работали у меня, как часы. Обстоятельную проверку на вшивость я выдержал.
© Святослав Логинов
URL записиВ последних числа сентября 1986 года я появился в стенах восьмилетней школы №65.
Могу представить чувства завуча – Огинской Татьяны Дмитриевны, когда она смотрела мою разбухшую трудовую книжку, где высокие должности перемежались с такими, что ниже некуда. Последнее место работы – Универсам №30, расположенный как раз напротив школы. Немного успокаивал диплом, где по основным предметам были отличные и хорошие оценки. И всё же, Татьяна Дмитриевна спросила придирчиво:
-- А как насчёт выпивки?
-- Я абстинент, -- соврал я. – Не пью абсолютно.
читать дальшеИ, желая успокоить будущую начальницу, я понёс страшное враньё, основанное, как полагается качественному вранью, на чистой правде. Я сказал, что пишу очерки и рассказы и в подтверждение своих слов протянул журнал «Искорка» и альманах для школьников «Хочу всё знать». Обычно я скрывал от начальства свои писательские грехи, но тут решил, что человек, пишущий для детей имеет больше шансов быть принятым в школу. Кроме того, писательство объясняло странные прыжки в области карьеры: будущий писатель изучает жизнь. Татьяна Дмитриевна преподавала литературу, и эта ошибочная точка зрения была ей близка.
В любом случае, администрации школы было некуда деваться: кончался сентябрь, а в школе не было учителя химии. Думаю, что взяли бы любого претендента.
Иное дело – ребята. Как я уже писал в «Моих универсамах», внешность у меня заметная, меня мгновенно узнали, и по школе стон пошёл: «грузчика взяли учителем!» Особенно активное неприятие было в восьмых классах, которые успели год поизучать химию у другого учителя. На второй день дверь кабинета украсилась меловой надписью «Грузчик!», а ещё через день восьмой «б» устроил мне проверку на вшивость.
Уроки закончены, дополнительно заниматься никто не пришёл, класс убирать – тоже. Привожу кабинет в порядок, собираюсь идти домой. И тут дверь открывается, и на пороге появляются пятеро восьмиклассников. Вернее, четверо парней и одна девушка – Таня Лисицина. Вся пятёрка – несомненные лидеры, из тех, что и учатся отлично, и за себя постоять могут. А когда пятеро собираются вместе, это сила, которую следует уважать всем, от хулиганья до директора. Несмотря на свой трёхдневный педстаж, такие вещи я понимаю.
-- Святослав Владимирович, -- сладким голоском спрашивает Таня, -- не могли бы вы рассказать, какие реакции протекают на Солнце?
Через два года Таня, закончив десять (на новые деньги – одиннадцать) классов поступит в университет на факультет психологии. Но пока ещё она не слишком умеет владеть собой, и я чую ловушку.
-- Какие реакции вас интересуют: химические или физические?
-- И те, и другие, -- быстро отвечает Таня.
Начинаю рассказывать, что во время солнечных затмений в короне Солнца спектрографическими методами был обнаружен ряд радикалов, таких, как гидразин и некоторые другие.
Эмоционального отклика от слушателей нет. Значит, я делаю ошибку.
-- Или вас интересуют термоядерные реакции? – пишу реакцию образования гелия из ядер водорода.
И тут у Тани в глазах мелькают чёртики и она, незаметно для себя самой, кивает. Но я-то за свою жизнь сдал больше сотни экзаменов, а при этом, хочешь – не хочешь, вырабатывается умение следить за идеомоторикой экзаменатора.
«Эге, да ты это знаешь, и проверяешь, знаю ли я!.. Ну, ничего, я тебе чёртики в глазах пригашу…»
Рассказываю о выделении в ходе термоядерной реакции гамма-квантов и нейтрино, о рассеивании жёсткого излучения и переводе его в тепловую энергию. Рассказываю о солнечном ветре, который противодействует силам гравитационного сжатия. Четверо парней слушают заинтересовано. Потом Таня скажет им, насколько я владею материалом, достоин ли я звания учителя или же просто грузчик-выскочка.
Перехожу к эволюции звёзд, говорю о сжатии звезды при выгорании водорода, последующем разогревании и начале углеродного цикла, когда из трёх ядер гелия образуется один атом углерода. А это значит -- сброс оболочки и вспышка сверхновой. Тысячу лет назад китайские астрономы зафиксировали такую вспышку, а теперь в той части небосклона находится Крабовидная туманность и крошечная звёздочка в самом её центре.
Крошечные звёздочки в Таниных глазах гаснут. Об этом она явно слышит впервые. Теперь надо закрепить успех.
Рассказываю о выгорании гелия, новом сжатии и начале нового цикла – железного. Из четырёх ядер углерода образуется одно ядро железа.
Вспоминаю «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, звездолёт «Тёмное пламя» и его посадку в системе железной звезды.
Глаза горят у всех пятерых, но это не ехидный поблеск экзаменатора, ребятам просто интересно.
Четвёртого цикла не будет, у железа наиболее плотная упаковка нуклонов в ядре. Сжатие будет продолжаться до тех пор, пока позволяют гравитационные силы. Возможно, звезда так и останется железной – мрачный, кроваво-красный слиток. Возможно, чудовищное тяготение начнёт вбивать электронный газ в протоны и, в конечно счёте, мы получим нейтронную звезду: крошечный белый карлик, неимоверно плотный, бешено вращающийся и визжащий на полвселенной в сверхжёстком диапазоне.
Наконец, звучат слова «чёрная дыра» и «сфера Шварцшильда». Теперь уже никто не может остаться спокойным… как это, невозможно улететь? Да мало ли,что скорость убегания больше скорости света, а если поднажать, как следует?
Бедный я химик! От физики я всегда был далёк. Однако, поднажал, как следует, и вспомнил преобразование Лоренца, перешёл к частной теории относительности. Рассказал вкратце об опыте Майкельсона, но тут дверь распахнулась и в классе объявилась Татьяна Дмитриевна.
Не знаю, что она ожидала увидеть; возможно, пьяный дебош или развратную оргию, но увидала пятерых взъерошенных восьмиклассников, перемазанного мелом учителя и доску, сплошь покрытую формулами.
Татьяна Дмитриевна сглотнула заготовленную тираду и произнесла почти спокойно:
-- Школу пора запирать. Я бы вас сейчас тут закрыла.
Последние формулы мы писали прутиком на утоптанной земле спортивной площадки.
С того дня восьмые классы работали у меня, как часы. Обстоятельную проверку на вшивость я выдержал.
© Святослав Логинов